Термин «тоталитаризм» и образованное от него прилагательное «тоталитарный» в последние годы употребляются по любому поводу и служат самым расхожим объяснением тому, что происходило в Советской России в течение семи десятилетий ее истории. При этом большинство тех, кто пользуется этими словами, даже не представляют себе, какое обилие объяснений, теорий и толкований скрывается за ними. Несмотря на то что само понятие сравнительно «молодо» -— ему не исполнилось и пятидесяти, — некоторые историки находили тоталитарные режимы еще в древнем мире (например, в Спарте). Другие горячо возражали, доказывая, что тоталитаризм — явление исключительно 20 века. Это крайние точки зрения; было и много промежуточных, отыскивающих «тоталитарные тенденции» или «тоталитарную идеологию» на протяжении всей человеческой истории.
Сам термин появился в конце 1920-х гг. в фашистской Италии. Его часто повторял Бенито Муссолини. Латинское «in toto» означает «в целом», а итальянские слова «totale», «totalita» — «полный», «полностью охваченный», «совокупность». Другими словами, речь шла о государстве и обществе, полностью охваченном одной идеологией, фашистской, разумеется, слившемся в едином стремлении к цели, определенной вождем (в итальянском варианте он именовался «дуче»). Конечно, в таком государстве не могло быть ни оппозиции, ни демократических институтов, ни просто инакомыслящих.
Н. И. Ежов и И. В. Сталин.
Николай Иванович Ежов, возглавляя органы внутренних дел в 1936 — 1938 гг., был одним из главных исполнителей массовых репрессий (отсюда термин — ежовщина). Арестован в 1939 г. и расстрелян, так как И. В. Сталин убирал всех свидетелей проводимой им политики по уничтожению «врагов народа».
Ирония истории, однако, заключалась в том, что даже в лучшие для режима Муссолини годы Италия оказалась далека от тоталитарного идеала. Гораздо ближе к нему продвинулась фашистская Германия, хотя германский вождь — фюрер, втайне презиравший своих итальянских союзников, это слово не любил и не употреблял. Ну, а «самым тоталитарным» из всех тоталитарных государств, по мнению многих политологов, оказался Советский Союз. И даже он не очень-то соответствовал тому образцу, который рисовался когда-то дуче.
Физкультурный парад в 30-е гг.
Парады, демонстрации, митинги скрывали за собой суть антинародной политики тоталитаризма.
Но что же такое не идеальное, а реальное тоталитарное общество и государство, чем отличалось оно от обычного, существовало ли вообще или осталось лишь мечтой нескольких диктаторов? На эти вопросы исследователи отвечают по-разному. И все же трудно отрицать, что подобное определение имеет смысл, хотя относится оно не столько к государству или обществу вообще, сколько к определенному типу политического режима. Идеология, экономический и социальный строй фашистской Италии, нацистской Германии и Советского Союза существенно различались между собой, однако механизмы и функции политической власти всех трех государств были разительно схожими.
После второй мировой войны подобные режимы установились также в ряде развивающихся стран, причем самым устойчивым оказался маоистский режим в Китае, а самым чудовищным по своей бессмысленной жестокости — режим так называемых красных кхмеров в Камбодже. Уже сам перечень стран, переживших это испытание, говорит о том, что тоталитаризм зарождается в самом различном историческом, экономическом, культурном контексте, может возникнуть и в развитой европейской стране, и в нищей азиатской.
Расстрелять убийц — таков приговор народа! Рабочие Ленинградского машиностроительного завода подземных сооружений, жестоко обманутые тоталитарной системой и большевистской пропагандой, превращенные в послушную толпу, не способную противостоять злу, одобряют приговор по так называемому троцкистско-зиновьевскому блоку. Снимок 1936 г.
Появление тоталитарных режимов связано с процессом модернизации. Это очень сложное явление, которое коротко можно определить как переход от традиционного, преимущественно аграрного общества к обществу развивающемуся, городскому, индустриальному. При этом меняется не только политический или экономический строй, меняется вся социальная структура общества, его культура, психология, образ жизни и образ мышления, сам человек. Поэтому понятие модернизации гораздо шире понятий «возникновение капитализма» или «промышленная революция».
Перемены такого масштаба никогда не бывают легкими, и в тех обществах, где модернизация по разным причинам совершалась позднее, она сопровождалась гигантскими потрясениями. Возникновение тоталитарных режимов — один из вариантов ответа, который может дать общество на вызов, брошенный затянувшейся модернизацией.
Россия в течение столетий благодаря определенным природным и историческим условиям шла по экстенсивному пути развития. Этот путь имеет свои пределы, и рано или поздно должен был наступить кризис. Болезненная модернизация, которую переживала страна, ускорила наступление этого кризиса. Последовала сначала эпоха реформ, потом эпоха революций (см. Александр П и реформы 60 — 70-х гг. 19 в., Александр III и контрреформы 80— 90-х гг. 19 в., Революция 1905 — 1907гг., Февральская революция 1917 г.). В буре 1917 г. (см. Октябрьская революция 1917 г.) возникло массовое движение, которое возглавила подпольная и вследствие этого немногочисленная партия большевиков, вооруженная «единственно верным учением», вскоре превратившимся в своеобразную религию. Постепенно в ходе первых социалистических экспериментов (см. Политические и социально-экономические преобразования большевиков в 1917 — 1918 гг.), кровавой гражданской войны (см. Гражданская война и военная интервенция 1918 — 1922 гг.) и трудного послереволюционного десятилетия сформировался тоталитарный режим, окончательно сложившийся к началу 30-х гг. Для него, как и для режимов, возникших в Италии и Германии, характерны две особенности.
Во-первых, тоталитарные режимы отличались объемом власти, стремлением контролировать не только действия, но даже эмоции и мысли населения, как в политической, так и в частной сфере. Конечно, в той или иной мере такое стремление присуще любому политическому режиму; разница лишь в степени этого стремления, в тех средствах, которые применяются для его реализации.
Как показывает исторический опыт, применение даже самых жестких средств, в частности массового террора (см. Массовые политические репрессии в СССР в 30-х — начале 50-х гг.), приводит к достижению лишь весьма условного контроля над обществом. И все же объем тоталитарной власти был заметно выше обычного.
Высшей властью в СССР считался Верховный Совет. Он собирался дважды в год и покорно голосовал за предложения свыше. Гораздо важнее были партийные съезды, но и там все основное было сказано в руководящем докладе. Фактически вся власть в стране сосредоточивалась в партийной верхушке, в частности в Политбюро и в Секретариате Центрального Комитета партии.
Под контролем партийно-государственного аппарата оказались все отрасли и уровни экономики, все общественные организации, начиная с комсомола и кончая обществом филателистов (см. Общественные организации). Профсоюзы, вместо того чтобы защищать интересы наемных работников от нанимателя — государства, служили (по выражению Ленина) его «приводными ремнями», лишь изредка вступаясь за них в случае явной несправедливости, допущенной каким-либо представителем администрации. Любое высказывание, не совпадающее с официальной точкой зрения, могло повлечь тяжелые последствия (его могли, например, квалифицировать как «распространение сведений, порочащих советский строй», — а это уже было уголовным преступлением!).
Во-вторых, режимы такого типа возникают в результате массовых движений и способны в течение определенного (иногда весьма длительного) срока создавать себе массовую поддержку, мобилизуя общество или значительную его часть во имя единой — тотальной — цели, имеющей общенациональное значение. В советской истории это построение первого в мире справедливого, счастливого и богатого, социалистического, а затем коммунистического общества, цель, может быть, и недостижимая, но привлекательная.
В отличие от традиционных диктатур тоталитарные режимы отнюдь не стремились держать массы «подальше от политики»; напротив, прилагали значительные усилия для их политизации в соответствующем духе. Аполитичность рассматривалась как проявление скрытой нелояльности.
Но реальная жизнь государства и общества была гораздо разнообразнее и богаче, чем те явления и процессы, которые мы определяем как входящие в понятие «тоталитаризм». Поэтому многие историки, соглашаясь с таким определением политического режима, возражают против применения термина «тоталитарный» для обозначения общества или даже государства.
На первых порах тоталитарный режим оказался эффективным орудием ускоренной модернизации. В 20 — 50-е гг. Россия пережила самую масштабную революцию в своей истории. Аграрная, деревенская страна превратилась в мощную индустриальную державу (см. Индустриализация). Но какой ценой это было достигнуто! Речь идет даже не о тех трудностях и лишениях, которые пережили миллионы людей; достаточно вспомнить о терроре, достигшем апогея в 1937 — 1938 гг., но который не прерывался ни раньше, ни позже и стоил обществу — вместе с коллективизацией, депортациями, страшными голодовками 20-х, 30-х, 40-х гг. — миллионов жизней (не говоря уже о жертвах революции, гражданской, Великой Отечественной войны и нескольких «малых» войн).
Но уже в 50-е гг. проявилась неспособность режима приспособиться к изменившимся экономическим и социальным условиям. В 30-е гг. главным аргументом в пользу сталинского «социализма» были быстрые темпы развития. В 60-е гг. наметилось сначала отставание в развитии, а затем и медленно нараставший кризис. Это сопровождалось заметным смягчением режима, начавшимся после смерти его создателя, И. В. Сталина, и постепенным «отмиранием» всесильной когда-то идеологии. К середине 80-х гг. режим, давно уже переставший быть тоталитарным в точном смысле этого слова, окончательно пережил себя и «скончался» после недолгой агонии.
Главная
