Мечтая о социалистическом преобразовании сельского хозяйства на началах «крупного машинного земледелия», большевики с момента своего прихода к власти одобряли появление коллективных хозяйств, а в годы военного коммунизма пытались насаждать их по всей стране, главным образом в форме коммун, где обобществлялось исключительно все. Искусственный характер этих объединений привел к тому, что с переходом к нэпу большинство из них распалось. Тем не менее государство продолжало поддерживать колхозы, несмотря на то что крестьянство в целом оставалось к ним равнодушным. Вплоть до начала 1929 г. было коллективизировано только 3,9% крестьянских хозяйств. По большей части — это первичные производственные объединения — ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли). Как правило, колхозы являлись некрупными, в общем добровольными объединениями очень бедных крестьянских хозяйств. Они находились в особых отношениях с государством, которое в обмен на поддержку требовало от них регулярных поставок сельхозпродукции на определенных условиях. Достигалось это за счет сокращения реальных потребностей колхозников.
Главную роль в форсировании коллективизации сыграла обострившаяся в стране с переходом к индустриализации проблема государственных хлебозаготовок, возможность без особых усилий изымать у коллективных хозяйств производимую ими продукцию. Создавалась иллюзия простоты и легкости решения зерновой проблемы путем чисто организационных мероприятий. Сплошная коллективизация деревни началась осенью 1929 г. Она была направлена на создание в СССР «крупного социалистического земледелия» и проходила под лозунгом «организации бедноты для борьбы совместно с середняком против кулака». На заводах и фабриках в рамках «массового похода рабочих в деревню» разворачивалось движение 25-тысячников. Именно столько рабочих по разнарядке ЦК партии должны были отправиться в сельскую местность, чтобы помочь крестьянам как можно скорее объединиться в колхозы и создать социализм в деревне, выкорчевать существовавшие в ней зародыши капитализма в лице индивидуальных хозяйств.
Крестьяне объединялись в артели — хозяйства с очень высокой степенью обобществления (земля, орудия труда, скот), ТОЗы, коммуны, а также совхозы (советские хозяйства), в которых имущество участников становилось собственностью государства (а не отдельных коллективов), а сами они превращались в рабочих. Для обеспечения колхозов техникой создавались (с 1926 г.) машинно-тракторные станции (МТС).
Руководили ходом коллективизации районные «тройки» — чрезвычайные органы власти, куда входили представители исполкомов Советов, райкомов партии, милиции, ОГПУ. Им помогали сельские коммунисты, комсомольцы и «деревенский актив» — беднота. Крестьян заставляли вступать в колхозы по указке сверху, используя массированные агитационно-пропагандистские мероприятия, прямой нажим и угрозы, причем силовые методы преобладали. Они дали свой результат: если на 1 января 1930 г. было коллективизировано 20% крестьянских хозяйств, то к 1 марта (всего лишь за два месяца) эта цифра увеличилась почти в три раза (58,6%).
Перестроим деревню на безбожный социалистический лад. Плакат неизвестного художника, выпущенный московским издательством «Безбожник». 1930.
Зажиточных хозяев деревни большевики причислили к так называемым кулакам и действовали по отношению к ним жестоко и беспощадно. Коллективизация сопровождалась раскулачиванием. Выделялись три категории кулаков: «контрреволюционный кулацкий актив», подлежащий аресту и заключению с высылкой членов семей; «крупные кулаки, агитировавшие против колхозов», которых выселяли вместе с семьями, как правило, в северные районы страны; «остальные кулаки», переселявшиеся в пределах той же местности.
Обобществление скота в колхозе. Картина художника А. А. Пластова. 1930.
Критерии раскулачивания были неопределенными, что рождало произвол местных властей. Каждый крестьянин, не желающий вступать в колхоз, рисковал попасть в одну из трех вышеназванных категорий кулаков. За годы коллективизации было ликвидировано 1,1 млн. кулацких хозяйств. Число выселенных в 1929 — 1931 гг. кулацких семей составило 381 тыс., в общей сложности это 1,8 млн. человек. Эшелоны и обозы с раскулаченными, сопровождаемые работниками ОГПУ, двигались по всей стране, направляясь на Север, Урал, в Сибирь в специально отведенные для них поселки (спецпоселения). К ним присоединялись семьи священников, «бывших помещиков», отдельных представителей сельской интеллигенции и других «чуждых» и «враждебных» советской власти элементов. Раскулаченные увеличили число заключенных в тюрьмах и лагерях.
Мешки с зерном, найденные у кулака. Северный Кавказ. 1933 г.
Коллективизация и раскулачивание, сопровождавшиеся откровенным грабежом, вызвали повсеместно крестьянские восстания и бунты, беспощадно подавлявшиеся властями. В ряде мест, как, например, на Украине, развернулась настоящая крестьянская война, приведшая к значительным потерям как среди крестьян, так и в войсках украинского ГПУ.
Красноармейцы в деревне. Картина художника Филипповича. 1931.
Сопротивление крестьян коллективизации встревожило руководство. В начале марта 1930 г. в «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», где он, говоря о «перегибах в колхозном движении», свалил вину за них целиком на местные органы.
Статья Сталина обескуражила местных работников, многие из которых как виновные в «перегибах» подверглись репрессиям. После выхода статьи процент коллективных хозяйств снизился до 21. Однако с осени 1930 г. все пошло по-прежнему: к 1 июля 1931 г. их цифра снова поднялась до 58%.
Из-за опасности открытых выступлений усилилось пассивное сопротивление крестьян, выразившееся в форме «бегства из деревни». Немало людей просто бросали свое хозяйство и уходили на стройки и в города, не желая вступать в колхозы. Их нередко причисляли к категории «самораскулачившихся». Среди них оказывались не только зажиточные, но и бедняки, и середняки, не прием-лющие колхозный строй. Исход из деревни составил в 1931 г. более 4 млн. человек.
Оставшиеся были вынуждены примириться с колхозами, так как податься им было некуда. По уставу сельскохозяйственной артели, ее собственность представляла собой неделимые фонды, не подлежащие раздаче. Вернуть обратно «свое» было очень трудно. Вышедшие из колхозов, потерявшие скот, инвентарь, возвращались обратно или уезжали из деревни, что было нелегко, так как с декабря 1932 г. требовалось получить паспорт у председателя колхоза. На индивидуальные крестьянские хозяйства постоянно усиливался налоговый пресс в виде непомерных «твердых заданий». Колхозникам же разрешалось вести личное приусадебное хозяйство, иметь корову, мелкий скот и птицу. Поэтому в последующие годы процент коллективизации стал быстро расти.
Насильственная коллективизация негативно отразилась на результатах сельскохозяйственного производства. По официальным данным, в 1930 г. (год, исключительно благоприятный по погодным условиям) было собрано 84 млн. тонн зерна, в 1931 г. — 70 млн. тонн, в 1932 г. — 67 млн. тонн, в 1933 г. — 68 млн. тонн. Если сопоставить эти цифры с данными государственных хлебозаготовок, которые возросли за тот же период с 23 до 27 млн. тонн, получается, что доля потребления колхозников все время сокращалась. Хлеб зачастую, минуя колхозные амбары, шел на государственные хлебозаготовительные пункты. Пострадало от коллективизации и животноводство из-за массового забоя скота при вступлении крестьян в колхозы.
В итоге деревня катастрофически обнищала. Сельские жители оправдывали поговорку «голь на выдумки хитра». Появились так называемые парикмахеры, выстригавшие колоски на колхозных полях; участились случаи воровства и хищений колхозного имущества. Техника из-за низкого качества часто выходила из строя, слабой была ремонтная база МТС, да и квалификация кадров оставляла желать лучшего. Частые поломки нередко рассматривались как акты вредительства и саботажа. В связи с этим в августе 1932 г. был принят закон об охране социалистической собственности, предполагавший поистине драконовские наказания за хищения и порчу государственного имущества, вплоть до 10 лет заключения и даже расстрела. В урожайном 1932 году из-за невыполнения в ряде районов плана хлебозаготовок были созданы чрезвычайные комиссии, которые выгребли «под метелку» зерно в колхозных амбарах, включая и семенные фонды в житницах страны — на Украине, Северном Кавказе, Поволжье. Впервые в истории страны в отсутствие неурожая разразился голод, число погибших от него составило примерно 3 млн. человек. Официальные власти голод в стране не признавали. Толпы людей, заполнявших вокзалы, словно призраки, скитавшиеся в поисках пропитания и подаяния, считались изгоями, кулаками, которые, как сообщалось в печати, «в целях борьбы с советской властью нарочно голодали и умирали назло ей». К концу второй пятилетки (1937) коллективизация завершилась: 93% крестьянских хозяйств стали коллективными.
Немалую роль в этом сыграли средства политического давления, задачи которых были возложены на политотделы МТС и совхозов, учрежденные в 1933 г. Они просуществовали недолго (до 1934 г.), но успели оставить о себе в деревне недобрую память выявлением кулаков и подкулачников, тре-тированием председателей колхозов, доносами и арестами. Основными ячейками сельской жизни стали колхозы, находившиеся в полной зависимости от государства. Оно практически ежегодно увеличивало им обязательные планы поставок сельскохозяйственных продуктов, диктовало, что и где сеять, какие проводить агротехнические мероприятия, запрещало подсобные предприятия и др. Обязательные поставки были обременительными для колхозов, государственные цены на хлеб — в 10 — 12 раз ниже рыночных.
После расчетов с государством и МТС, создания семенных фондов оставшаяся в распоряжении колхозов часть продукции могла использоваться для оплаты труда колхозников в форме трудодней (натуральных выплат). Реальное содержание трудодней было различным и зависело от многих факторов: от размера урожая, политики колхозного руководства, дополнительных поставок и т. д. В большинстве случаев оно не покрывало необходимого прожиточного минимума. Выручали колхозников личные приусадебные хозяйства, ставшие главным источником их существования.
Коллективизация сыграла определенную роль в развитии сельского хозяйства СССР, но не дала таких результатов, как индустриализация. Если объем промышленного производства в стране за годы советской власти увеличился в десятки, а то и в сотни раз, то сельскохозяйственного — всего лишь в три раза. Сельское хозяйство постоянно оставалось больным местом в советской экономике.
Главная
